Myron

Автор - Арсений Журавлев-Сильянов. — А Вы меня не преследуете, сэр?    — Вовсе нет, Вы же первая заговорили со мной.    — Это уловка из учебника для маньяков.    — Правда? У них есть учебник? Здорово! Надо будет почитать.      Чарльз Стюарт Кауфман     Вечное сияние чистого разума * Я смотрю на неё - по ту сторону барной стойки, что-то рисую в блокноте, тяну свой porter. У неё где-то вдоль живота - розовый, длинный, тонкий, шрам, оставленный ей отцом, горящий огнём, как только возвращаются страшные воспоминания. Гарри Поттер. С ней сегодня работает Потс, эпический пустомеля. Из таких, что уверены в собственном остроумии и гремят, как бокалы, звонко. У неё на руках тату, и в ушах туннели, и глаза огромные и зелёные, и взгляд испуганного ребёнка. И она прекрасна в этих высоких джинсах, в белой футболке, завязанной в узелок, в кедиках красных старых. Все уже разошлись, я штрихую блокнот, как шизик. Мне сегодня здесь наливают даром. Я уеду с ней. Мы нырнём в гулкий мрак колодца. Дом, что рядом, уже снесли. Дальняя дверь без кода. Черная лестница (на такой разве что колоться): Полки с книгами, стулья, окурки в три слоя, каждый клочок покоцан. -Я снимаю здесь комнату. -Я бы снимал здесь horror. Сырость такая, что вмиг пробивает потом. Или это последний этаж, или просто градус. За стеной кто-то требует сиськи-импланты, кто-то орет на DotA. Здесь такие соседи, что надо тайком прокрасться: слишком общительны, вечно им что-то надо. У кровати стоят руины слепого ноута. Между нами Эрос, кругом Танатос. ... Я её раздеваю. Нежно. Почти прилично. И она, как уставшая школьница, вверх поднимает руки. У неё под джинсами тоже рисунки - она обожает Линча. Я целую ей бёдра: Здравствуйте, мистер Купер. Я беру её вкус, густой, сладковатый, спелый, и даю ей попробовать пальцы, слова с языка снимая. -Расскажи мне, что чувствует твоё тело. -Пожалуйста, будь грубее. Я бросаю её на живот и немного приподнимаю. Я её поворачиваю и мну, вхожу до тугого жженья. И во мне напрягаются и клокочут все бабочки, жабры, фибры. Поворот. Я ныряю. Она мне сжимает шею. И берёт глубоко - так, что мне сводит икры. К тонким стенам сейчас столько ушей прибило. Нервы слуха в картон пускают свои коренья. И она так тиха - привычная пантомима. Я хочу научить её громко кричать и трястись в коленях. А потом мы будем сидеть на окне. Курить и смотреть на город. Потому что пьяным не страшно парить, как туман над трассой, забивая время между затяжками всяким вздором. Из-под плюшевой тушки она откопает травку. ... Мы лежим. Она на моем плече. Почти уже засыпает. Откровенные, как и положено незнакомцам. Провожу ладонью ей по щеке. Ну какая мы, к черту, пара? Я уже проходил все эти сюжеты-кольца и теперь привык жить один, по возможности - на работе. Вроде, б##дь, карандаш в руках, а как-будто гружу вагоны. Всё свободное время - сыну (ему два года). Он сейчас в Казани с бывшей и новой её зазнобой. А ещё братишка - дурак, и влипает всегда во что-то, Я и бегаю - разгребаю, бодаюсь, оплачиваю и подставляю морду. У неё двое бывших. После крайнего были глюки. Полный шкафчик таблеток. Два года весь этот Питер. А в Москве - семейная драма с двенадцати, так что и ныне крутит. А ещё психиатр, аборт, депрессия и кредиты. Ну, конечно, мы разбежимся. Довольно скоро. Но сейчас я хотел бы видеть её каждый последний вечер. И такая нежность во мне, что другого слова, кроме страшно не подходящего здесь... заменить его просто нечем. Я сегодня её люблю. Так сильно, что, кажется, накрывает. И пытаюсь это сказать. Звучит до смешного пошло. Я смотрю на неё. Она смотрит... и понимает. Я люблю её ещё больше.

Автор - Лисёнкова. Оберег Чтобы выбраться поскорей Из проблемной своей трясины, Я повесила у дверей Оберег от нечистой силы. Пусть хранит он жильё от бед, Сквернословия и пороков. По гарантии — тридцать лет Нечисть мается за порогом. Пусть наладится все и вся, Устремится к добру и миру! Только бесит один косяк... Мне самой не войти в Квартиру.

Автор - Ренарт Фасхутдинов. ПРИЮТ ПЕРЕСМЕШНИКА Это маленький остров, мираж, фантом, Светотень и ее игра, Тишина укрывает его зонтом От радаров и телеграмм. Если предан, разбит, потерпел провал, Потерял все то, чем владел, Ты окажешься там, где растет трава, Подступая к самой воде, Где в минуту проходит любой ушиб, Заживает любой ожог, Где лохмотья усталой твоей души Превращаются в чистый шелк. Ты становишься снова лишь тем, кто есть, Ни о чем теперь не жалей. Только здесь, путешественник, только здесь Ты свободен от всех ролей. Не тверди имена, не храни долги, Не дрожи над списком побед. Здесь железный закон: никому не лги, А в особенности себе. Это все ненадолго, на пару дней, Если три – повезло, считай. Но потом ты раскинешь крылья в огне И поднимешься со щита, И вернешься туда, где закат кровав, Где гремит бесконечный бой. А пока – под ногами шумит трава, Пахнет свежестью и водой, Ни о чем не жалея, не слыша гром, Раздающийся вдалеке, Пересмешник поет на своем родном, Незаученном языке. --- Автор - Лемерт. Мне казалось, что мир этот создан из стали, а я из ветра, солнца и пыли. Я всегда хотела, чтобы меня любили, но они меня распинали. Я была хорошая дочь и почти жена, но из меня не выходило хамелеона. А теперь я лежу на дне океана, и его вода фиолетова и солена. Наверху ветра барашки волн теребят. Я моллюск, и спираль моя уходит в себя, бесконечно свиваясь кольцом, уходит в себя. Я была Лилит и Снежная Королева, и со мной ходили в поход и ходили налево, и меня на коленях просили никуда не деваться, и впервые убили, когда мне исполнилось двадцать, я смеялась над миром, а он оставался суров. Я была человек и женщина, я была молоко и кровь. А теперь я моллюск, я доисторический аммонит, тот, что память эпох на раковине хранит, надо мной океан лежит и рыбьи плавают особи. Надо мною толща воды, подо мной песок и гранит, Господи, как тихо. Ты слышишь, как тихо, Господи?

Автор - Мария Махова. Было тепло, но всё же немного сыро. Крики детей заполняли собой дворы. В детстве он не любил шумные игры. Калейдоскоп вертел, сочинял миры. Мама гнала его к детям: война, сраженья. Мальчики, это мальчики, мяч, футбол. Он выходил во двор без возражений. Просто он выходил и куда-то шёл. Шёл далеко, находил высокое дерево, и высоко над землёю парил, парил. Мама, ну что ты наделала, что наделала. Он теперь сочиняет свои миры. Он то на облако смотрит, то на поляну. Нет у него ни войн, ни мятежных бурь. Зря ты ему принесла эти стёклышки, мама. Он теперь слышит музыку, не пальбу. Лучше бы, как и все, забивал в ворота, прыгал с заборов и колотил задир. Кто слышит эту музыку?.. Слышит кто-то. Кто знает этот мир?.. Кто-то знает мир. Ноты в калейдоскопе и где-то выше. Эта труба картонная, этот бред. Мама, он не из дома сегодня вышел. Он пересёк границу, которой нет.

Автор - Позняковская. я горжусь тобой. это важнее всего былого. чище похоти, выше истерик моих несчастных. я горжусь каждым шагом, поступком твоим и словом, будто я хоть каким-нибудь боком к нему причастна. я горжусь, но не так, как жена бы гордилась мужем или братом сестра – обоснованно и по праву. я горжусь тобой тихо, несмело и неуклюже, я стою в стороне и шепчу тебе: «браво, браво»... вдохновенная гордость растет во мне с каждым вдохом, раздувается, перерастает грудную клетку. я горжусь тобой, и, если вдруг тебе будет плохо, это чувство во мне пусть заменит тебе таблетку, будет лестницей, парусом, компасом и огнивом, gps-навигатором, зонтиком, термокружкой... я горжусь, эта гордость беспола и не ревнива, и на свадьбе твоей она будет незримой дружкой. я горжусь тобой, будто в тебе есть моя частица, будто я что-то значила в жизни твоей. а впрочем… я любила тебя, когда не было чем гордиться. так что это дает мне достаточно полномочий.

Автор - Libra. Хочешь любить – люби, говорит, но знай, Это хождение физике вопреки – Вдоль, поперек, наверх и навек без сна, Это росток, оплетающий позвонки. Чуть что не так – и тока разряд по ним, Чуть что не то, и в сердце – больной укол. В серый клубок любовь заплетает дни, А на клубке три тысячи узелков – Каждый из них натянутый нерв, тяни! Каждый распутать надо, да поспешить. Хочется бросить на пол – да черт бы с ним, Только вот в нем частичка твоей души. Думаешь, будешь птицей летать, парить, Песенки петь и горя себе не знать? Нет, это горе станет сидеть внутри, Станет тебя, несчастную, разъедать. Слезы спасут на первые полчаса, Дальше сама свернешься в кровавый жгут, Будешь тереть заплаканные глаза, Будешь сухую корку жевать у губ. Ну а потом в душе твоей пустота, Будешь спокойней рыбы на самом дне Будешь белее вырванного листа, Станешь на сердце сломанное бедней. Черная бездна будет в твоей глуби, Ты никому не станешь с тех пор нужна. Так что, родная, хочешь любить, люби. Но не ругайся, что не предупреждал! - Так он сказал, знаешь, и было так. Как я тебя любила, как умерла, Как во мне шла и ширилась пустота, Как мне твоя любовь – поперек горла! Если б я знала, право, какой ценой!.. Я все равно влюбилась б в тебя, родной.

Автор - Эре. Когда моё племя танцует, поёт свирель. А с гор спускаются тролли и великаны, (Тихо, как мышки), и обращаются в камни, До колыбельных тролли охочи веками! (У каждого тролля в горах - своя колыбель!) Вверху зажигаются звёзды. В уступах скал Кряхтят, ворчат друг на друга, дохнУть боятся, (А той колыбельной вот уж - веков пятнадцать), Вздыхают, покрываются свеженьким кварцем, Качаются мерно, мечтательно на мысках… И вот моё племя поёт у лесных «зеркал», В озёра смотрят восторженно первоцветы. Тролли в густой тени переходят на лепет, Грани троллиных сердец обнимает лето... (Не шутка - алмазное сердце в себе таскать!). Их рык заглушает седых водопадов шум, Они в грозовые ночи крушат долины, Но в эту тролли бредут и, ссутулив спины, Баюкают в сердце тёплый напев старинный, Где голос поёт, родной и такой любимый, -Спи, мой маленький камушек, спи, - я сторожу!

Автор - Денис Новиков. Так знай — я призрак во плоти, я в клеточку тетрадь, ты можешь сквозь меня пройти, но берегись застрять. Там много душ ревёт ревмя и рвётся из огня, а тоже думали — брехня. И шли через меня. И знай, что я не душегуб, но жатва и страда. Страданья перегонный куб туда-сюда. --- Автор - Диана Коденко. И степь меня настигла. И тогда Я больше не могла пошевелиться. И сквозь меня раскосая орда Текла по направленью к городам, И сквозь моё лицо чужие лица, Казалось, проступали без труда. И сквозь меня — стояла пыль стеной И пахла чабрецом или полынью, И только после — кровью и войной, Железом, потом, смертной пеленой. И сквозь меня — и навсегда отныне — Смотрела степь. И становилась мной. Я видела оскаленные рты, И лошадей, хрипящих под хлыстами, И руки, заносящие хлысты... И я степи сказала: «Это ты! Оставь меня. Пусть этого не станет». Но степь в ответ сказала: «Это — ты». И всё слилось — безвременье и страх, Клинки, кольчуги, стрелы, копья, плети. И тишина, бесцветна и остра, Надвинулась, и в отблеске костра Метнулась тень моих тысячелетий. И степь сказала мне: «Прости, сестра». ...Дрожащими губами — полглотка. На пение гортанное хромаю. Но степь длинна, и память коротка. ...Как эта называется река? Я говорю, но слов не понимаю. Я этого не знаю языка.

Автор - Григорий Грин. Молли У Молли качаются бёдра, как будто бы шлюпка везёт к каравелле под утро подвыпивших немцев. У Молли - ужасно, ужасно короткая юбка, но, всё же, при этом - огромное доброе сердце. Да, Молли - не ангел. Особенно, если накатит две кружечки эля, чтоб ночью холодной согреться. А вырез - вообще неприличный у Молли на платье, но, всё же, под ним - очень тёплое, доброе сердце. Она грубовата, конечно, бывает нередко, но, если вам грустно, то тут - просто некуда деться: у Молли на юбке двенадцать рядов мелких клеток, а дальше - и сверху и снизу - огромное сердце. Я, точно бы, парус спустил и стоял на приколе, не ведал бы горя от разных обманчивых женщин, смотрел бы на Молли, любил бы и радовал Молли, когда б у неё было сердце немножко поменьше.

Автор - Море Внутри Мк. Просто держись смотришь на них, улыбаешься и молчишь. {это молчание длится который год} - просто держись молодцом, - говорят - глядишь это пройдёт. - ты киваешь им - не пройдёт. смотришь на них. обрываются провода, ты обесточен. ты выжат - пустой сосуд. просто держись - говорят тебе - и тогда точно спасут. - улыбаешься - не спасут. смотришь на них. нету сил отвести глаза. { на вас таких бы табличку : 'убьёт! не лезь!' } просто держись, - говорят тебе - чудеса сбудутся здесь. - ты киваешь им - нет, не здесь. смотришь на них, улыбаешься. в горле ком. раны под свитером спрятав, идёшь под лёд. - просто держись, - говорят - может быть потом всё заживёт. - ты киваешь - не заживёт. просто держись, - говорят - не твоя вина в том, что твой бог не находит к тебе маршрут, после зимы непременно придёт весна. - смотришь на них, улыбаешься - снова врут.

Автор - Юрий Борисов. Про жён Мне говорила Жанна: «Как это все ужасно. Я ведь жена гражданская, А хочется постоянства». Я зарыдал, но Жанне Ответить мне было нечего. Да, жены бывают гражданские, Великие и отечественные. Все же ответил Жанночке, Глядя в глаза несчастливые: «Бывают жены захватнические, Бывают и справедливые, Бывают тридцатилетние, Столетние – тоже случаются. Бедные, бедные, бедные – Уж как у кого получается». Про жен рассказывал Петя, Водитель ночного трамвая: «Первая была мировая, И вторая была мировая». «А третья-то тоже будет?» - Спросил какой-то дурак. «Время покажет, люди, А сегодня – пошли в кабак». --- Автор - Женя_(Гнедой). сделка в таверне под веселый пьяный гам, (слегка хмельной, но почему-то хмурый), слюнявил пальцы старый капитан и пересчитывал помятые купюры: кивнул согласно мол претензий нет и отодвинул в сторону тарелку... легло в карман пустое портмоне, а внутрь пролился ром за нашу сделку. я чувствовал спиной тяжелый взгляд, суливший мне повешенье на рее... пусть оплатил аренду корабля и смог побыть не самым худшим Греем. всему свой срок и для приписки порт... и , под дождем подняв промокший ворот: теперь уже бродяга и банкрот, я покидаю этот славный город...

Автор - Ананасова. клим говорит - тьма заползает в любую щельговорит спасаться от неё нет резона мы с ним как первые люди внутри пещер:винстон докурим, пойдём убивать бизона все наши тексты - наскальные закорючкиклим говорит всё равно пиши, а иначе крышкая ему отвечаю, что точно когда-нибудь станет лучше он улыбается - главное, чтоб не слишком я иногда шучу - может нам завести блог?может сдаться под натиском всяких благ?клим отвечает - а что, если сам Богпридёт к нам, и будет совсем наг? а мы такие сидим, айфоны и новые конверакак-то неловко ведь будет, что проебали миссиюясное дело, сначала поселят в райно когда всё откроется - сразу с позором выселят так что нет, говорит мне клим, полезай в болотохочешь-не хочешь, а мы с тобой смертники-добровольцыи вокруг наших еле хрипящих и жалких глотоктьма обвивает кольца -сужаеткольца мне перестало быть страшно, когда та жижачто булькала рядом, проникла в мозгии они распухликлим говорит мне - я тебя ненавижу как мы вообще оказались на этой кухне? я наблюдаю, как у него становятся меньше зракикак из мессии он превращается в месиво и гнильё тьма наконец распускает щупальца, словно Кракенклим не въезжает и в ужасе мне орёт: кто написал эти тексты? ты кто мне - жена, мамаша?!что я тут делаю, чьи это трупы воняют и множат слизь?.. я обнимаю его, спокойно шепчу - не наши точно пока не наши. не суетись.

Автор - Михалина Дикович. Пятое колесо Между тем, как другие дарят свои сердца и возводят дома, воплощая земную сказку, ты лежишь себе в багажнике у отца – и не лишний вроде, но всё равно запаска. Вроде, самое время плакаться о судьбе, приводить аргументы, выпрашивать доли лучшей. Но ты помнишь, что создан в качестве плана Б: выражаясь иначе – на всякий пожарный случай. Если мир в одночасье решится сойти с ума, если встанет машина на трассе – изволь, твой выход! Но пока всё работает (...и хорошо весьма...) нет причин добиваться каких-то особых выгод. И несётся Земля по накатанной день за днём – необузданная старая колесница. Ты лежишь в темноте и молишься об одном: чтоб ни разу ни на секунду не пригодиться.

Автор - Полина Орынянская. А у нас не падают самолёты. Я живу в обычной, как все, глуши. Я спешу по утрам на свою работу, как у нас любой по утрам спешит. А потом читаю, япона мама, что погибла сотня живых людей: самолёт взлетел и на взлёте прямо превратился в сотню людских смертей. И ни слова. Кроме /хрипато/: боже. Потому что горе — немая тьма. И я падаю, падаю, падаю тоже и сто раз предсмертное слышу «ма...» И вот так же я до конца, до края, сколько выйдет финишной той прямой, буду жить, беспомощно повторяя: ерунда, с кем угодно, но не со мной...

Автор - Серый Клоун (cybervantuz). Бабы — это народ особый, с ними логика не проходит - обчитаются Полозковой, а потом взад-вперед ходют. Завернуться в шушун ли, в шаль ли, в плед ли — и начинают ныть. А нытьё от «у моря жить надо» и до «надо у моря жить»! Дофига лет не видел друга, вдруг встречаешь его в метро - ну а он: «надо жить у моря». Больше не говорит ничего. Ты ему — «Чо с тобой случилось? Эй, чувак! Ты опоооомнись! Ну?» А в глазах друга осень разлилась, а под осенью — по шушуну. Подкаблучник. Ну, так бывает. Да, признаться, и я не кремень — и, пожалуй что, предполагаю, что когда-то наступит день, и в охапку собрав родное изнывающее существо, утверждающее про море, я, какгрицца, «отчалю весло» и на поезде, на самолете (если оные будут летать), вместе двинем мы жить на море, ибо надо об этом мечтать. Каменистый обглоданный берег, пахнет йодом и птичьим гавном. Из обглоданных серых деревьев надо будет построить дом. Ноги вязнут и чавкают в тине, галька лезет с отскока в сапог. А она: «надо жить у моря»! И стоит всей собой на восток. Взяв лопату, стамеску, отвертку, грабли, гвозди и пару беруш (ведь любая «у моря жить надо» через месяц потребует душ) — строишь, сверлишь, строгаешь, копаешь. Ветер воет и чайки срут. А она: «надо жить у моря». Офигеть! Вот те ржавый корабль. Вот неделю лежавший дельфин. Вот те смытый вчера с сухогруза ящик... видимо, мандарин. На просоленных досках краска через день облупляется, дрянь. Вот чего ей не взять Есенина и стихов не читать про Рязань? Там есть рынок стройматериалов, хоть понятно чем балку крепить. А она: «надо жить у моря, очень надо у моря жить!» Ветер. Холод. Соленые брызги. С ребер мясо, щекотно скелет. А она: «надо жить у моря» - и конца этой хрени нет. Бабы — это народ особый, с ними логика не проходит - обчитаются Полозковой, а потом взад-вперед ходют. И когда обессилено рухнул и на камни пластом упал, она скажет «ты не понимаешь... никогда меня не понимал».

Автор - Ольга Смелянская (Сапельникова). Она говорит: "Откровенья твои горчат. Листаю, читаю и вроде бы пью отраву. За что же мне гибнуть с тобою в твоей канаве? Зачем мне сомнений итог с твоего плеча?.." Она горяча. У неё коромыслом дым. Ни словом ни делом не может стоять на месте. И, чтобы не портилась карма, не стоит лезть ей В песочные замки и воды с твоих глубин. "А ты не скучай - говорит - подбирай сюжет, Я завтра приду и успехи твои проверю" Стихают порханья её за прикрытой дверью, Но кроме нее у тебя и сюжетов нет... 20.05.17г

Автор - Саша Кладбисче. Сколько ни вой в подушку, Сколько глаза не три – Она неизменно сидит у тебя внутри. Чернее любой темноты, холоднее льдин. Она возникает, когда ты сидишь один, Когда понимаешь, что – в принципе – ты – один, В постелях с любимыми, в самой большой толпе. Когда не помогут молитвы и НЛП, Все мудрые книги, психологов личных рать, Уход в декаданс и вуду, ваниль и жесть. Ты ел бы наркотики, лишь бы ее убрать, Но с ними ей даже легче в тебя пролезть. Ответ на вопросы – да что с тобой? Ничего. Когда ты лежишь в кровати своей без сна, И мыслишь, что Бога придумали для того, Чтоб только опять, опять не пришла она. А друг тебе скажет – ты просто устал, поди, А врач тебе скажет – понижен гемоглобин. А ты её чувствуешь каждый момент в груди – Холодную бездну из самых твоих глубин. На награждении Оскаром, в ночь любви, В темном подвале ногти себе грызя, Носишь в себе, как её ты ни назови: Имени нет, и измерить ее нельзя, И лишь иногда скрывается — Оттого, Что, к негасимому свету собой маня, Греет огонь дыхания Твоего Несогреваемый холод внутри меня. --- Автор - Юлия Вихарева. Он долгих двадцать восемь лет, И двадцать восемь зим к тому ж, Хранил в себе один секрет И был в семье примерный муж. Всё было, вроде, как всегда: Жена готовила обед… Но приключилась вдруг беда: Он взял и вспомнил про секрет. Под шум и кислый запах щей, Ворчанье Суженой с утра, Он вспомнил всё до мелочей, Как будто было то вчера. Она сидела у окна, И мягкий чудный лунный свет Окрасил в бледные тона Её прекрасный силуэт. Струились пряди по плечам, Скользили змейками на грудь. И он подумал сгоряча: Женюсь на ней когда – нибудь! Он вспомнил всё до мелочей: Изгибы линий, мягкость губ, И жар её простых речей, И за окном огромный дуб. Сплетенье рук, слиянье тел, Каскад каштановых волос, И то, как он её хотел До исступления, до слёз. Признаний трепетных поток, (Как он на ушко их шептал!) Смешной над ухом завиток, Что от дыханья трепетал. Она смотрела на него Глазами влажными, как ночь. Слова пьянили, как вино: -Люблю тебя. Роди мне дочь. С утра он потерял покой: То суетился, то скучал. Потом, закрыв лицо рукой, Сидел на стуле и молчал. Жена ворчала, как всегда. Ругала убежавший суп. И он отметил, что года Ей, постаревшей, не к лицу. Как не идёт ей белый цвет И пряди крашеных волос… И целых двадцать восемь лет Всё как - то было не всерьёз. Вдруг он вскочил, схватил пальто, Забыл про шапку и носки. Все двадцать восемь лет – не то. Все двадцать восемь зим – тоски. Нашёл тот дом. У дома – дуб. Взбежал по лестнице стрелой. Унять бы дрожь с холодных губ, И трусость гадкую – долой. …Наверное она сейчас Пьет чай и кутается в шаль. И из её прекрасных глаз Струится тихая печаль. А, может, принялась вязать? А может кружево плести? Так много надо ей сказать, А главное сказать – прости. Открыла дверь. В глазах – вопрос. Ей было снова двадцать лет. Каскад каштановых волос… Знакомый сердцу силуэт. Над ухом – лёгкий завиток- Как много лет назад – точь в точь… - Вы не ошиблись? - Нет, не мог. Вы Аня? - Вера. Её дочь. - А Аня? - Мамы больше нет. Кто Вы? Он повернулся вспять: -Я шёл к ней двадцать восемь лет. - Она ждала Вас…двадцать пять. Как закружилась голова! Как сердце ухнуло в груди! И вспомнил он её слова С мольбою: «Ты не уходи!» Он сгорбился. Поплёлся прочь… …Сплетенье рук…Слиянье тел… …Люблю тебя... Роди мне дочь… А он ведь вправду дочь хотел. Как странно. Ани больше нет. Заплакал. Бросил в тишину: - Я буду много – много лет Любить тебя. Тебя одну.

Автор - Аля Кудряшева. Рождаешься самой, что ни на есть, красивой, А вырастаешь самой обыкновенной, Такой, что могла прийти – но не попросили, Такой, что он бы зашел, но устал, наверно. Рождаешься самой светлой и синеглазой, Рождаешься самой ясной, самой лучистой, А вырастаешь так, чтобы жить – негласно, Но так, чтобы ждать – пожалуй, что не случится. Рождаешься главной ролью в кассовом фильме, Чтоб страшный сюжет, но в конце тебя не убили, Рождаешься милой, ласковой, простофилей, Но самой любимой, Боже, самой любимой. И если ты даже думаешь: счет не начат, То входишь в свой дом, в котором темно, как в зале, И видишь слова, адресованные иначе, Картинки, на которые не позвали. Сломались часы. Купи китикэт и фэйри, Порвалась струна. Порошок и перчаток пару. Когда-то в детстве к тебе прилетела фея Потом улетела, увы, не туда попала. И если позвали, то пьешь вино через силу, Смеешься раскатисто, счет обнулился снова. Но если во сне ты будешь самой красивой, То завтра вставать, как водится, в полвосьмого. --- Автор - muhhada. Зеру Ее кожа - слоновая кость, лунный свет, чисто выбеленный фарфор, Невесомый хлопковый пух, что лежит на верхушках тех самых гор, О которых ни мамины сказки не скажут ей, не нашепчут сны, А вокруг человеческий мир, и у каждого нож готов для чьей-то спины, И у каждого алчность красной рекой закипает в гнилой груди. Сторонись чужаков, беги от них, милая, близко не подходи. Но беспечен не ведавший боли иной кроме солнца тугих плетей. Да и много ли страха роится внутри не встречавшего злых людей? Да и кто боязлив, когда поступь легка, и трава достает до плеч? А она мимолетней крыла стрекозы, ее надо стеречь, беречь - От нечистой руки, от жестокого нрава, недоброй людской молвы. Прячься в заросли, милая, или тебе не сносить своей головы. Только не утаить скорпиона в мешке, в черепок не налить воды, Не убить носорога голой рукою, и не миновать беды. Раскрывается время голодным цветком, солнце делает полный круг. Успокоить невинную душу спускается с неба большой паук.

Автор - Инна Ф. То ли дождик сады пашет, То ли кружится свет млечный… Эта осень – душа наша, Что одна на двоих – вечно. Горемычная и босая, Вдоль холодных идёт окон. Я по стрOкам тебя узнAю, И окликну тебя – по стрOкам. Эта рифма – сердцебиенье, Эту боль не разъять жестом… Я – простое твоё творенье – Бисер слов и ночей леска. За старинной каймой сада Осень нашей горит кровью. Нам немного с тобой надо – Только петь и дышать – вровень.

Автор - anshe. Она курит, как дьявол Она курит, как дьявол, как старый пропитый боцман, запивая кофе каждую пятую сигарету. За окном по погоде,- настойчивым гостем лето, и сентябрь вполне мог бы бегать нагой и босый. На рабочем столе на правах календарит осень, бабье жарит похлеще июльского против правил. Он ее покинул… Он ее оставил… В понедельник в восемь… Пожелтели чуть зубы- от кофе и никотина. Заострились ключицы и плечи, и даже скулы. И бессилие ноет беззубой больной акулой, невозможностью пальцами гладить его щетину и вдыхать свежий запах, почти своего мужчины… Он нырнул с головой в королевство коротких юбок, она слезно молчит и кусает губы, и сутулит спину… ...Он почти идеален - чужой и красивый мальчик, до соблазна медовый, лучистый, но жаль не близкий. Небо станет светлее, оставшись таким же низким. Она хрипло шепнет ему спьяну, мол, все иначе, и он спьяну поверит, что дорог ей, мил и значим, и беззвучный динамик вчерашних холодных спален переключит режим… Девочка в печали… Мальчик так удачлив… Мальчик утром в кармане найдет узелок бикини и оставит на память вчерашних безумств салюты. А она, выпив кофе, меняя в метро маршруты нежно вспомнит висков дорогих серебристый иней и захочет простить за пристрастие к юбкам мини, и за бегство от вечных ее и ненужных паник… Даже если правда он ее Титаник,- с ним она богиня… --- Автор - Чёрный Георг. ________ corrigendum ________ ...она меня не вспоминает, поскольку помнить, в общем, нечего: прогулки по проспектам в мае, поспешный секс однажды вечером... почём ей знать, как неотступно, годами, сны мои тревожила?.. так целомудренно распутна, плохая – но всегда хорошая. её запястий и ладоней пьянящий холод – безошибочно я и сегодня сразу вспомню. её зубной эмали сливочной волшебный привкус, поцелуи, в подъезде запах мокрой псины и слова “конечно, не ревную!” но в красных туфлях парусиновых, в лосинах и в короткой юбке – не ревновать?? – к мужчинам, к прошлому... она была моей ошибкой, плохая – но всегда хорошая. я не мечтал её исправить, свои поступки не оправдывал. мы просто вместе шли по краю воображаемого кратера и обрывались, пусть нечасто, – рабы пустых моральных принципов... из всех, с кем я бы мог быть счастлив, она всегда была единственной. как странно – нить воспоминаний унизывать долгами прошлыми: невозвращаемое снами, плохое – но всегда хорошее... я, видимо, остался прежним: мне спрятать хочется, под пальмами, свою разнузданную нежность в её не-марианской впадине... наверное, иная смелость есть в тех, кто смеет быть порочными; – мы продолжаем жить в пределах своих олимпов заболоченных. но временами – в мой, обширный, доносится вопрос из прошлого: не я ли был её ошибкой, – плохой, но в сущности .....?

Автор - Лисёнкова. В первобытности уличных дракНемудрёны собачьи замашки:Чем опасней породистый враг, Тем заливистей лают дворняжки. Восстают всем звериным нутром, Нанеся боевую раскраску, За нехитрое, в общем, добро:Кобелька, конуру, да колбаску. Лишь бы тявкать за чьей-то спиной, Чтоб хозяин баланду не отнял.То от зависти брызжут слюной, То от злости визжат в подворотне. Жаль, не знает дворняжья толпа[Не усвоить глупышкам науку], Как смешит их никчемный запал Чистокровную редкую Суку. --- Автор - Кот Басё (Светлана Лаврентьева). Калитка скрипнет, пёс поднимет вой. Да что ты брешешь, глупый, Бог с тобой, соседи проследят - распустят слухи. Не дело это - в лес ходить к старухе, и страх, и грех, вернуться бы живой. Село, погост, березы на гробах, иди, куда ведёт тебя судьба, околица, стволы, лесная чаща. Кто ищет, говорят, всегда обрящет, но говорят ещё: судьба слепа. В лесу огнём отмечен старый ствол, старуха промышляет колдовством, который век из чащи не выходит. Над ветхим домом птицы хороводят и крыльями касаются его. Ну что стоишь, пришла - так заходи, такую боль пригрела на груди, немудрено, что душит нестерпимо. В былое время был тебе любимым, а нынче тянет - только погляди. Луна взошла, теперь твоя пора, так доставай его из-под рёбра, как достают занозу, что гноится. Кто жил с таким - и смерти не боится, но смерти нет - закончилась вчера.Как задышала - ишь, превозмогла, была заноза - что твоя игла, теперь сердечко видно сквозь прорехи. Цветы, полынь, коренья и орехи - ты, дочка, пей, забудешь, где была. В село вернешься, снимешь урожай, а с холодами в город поезжай, в богатый дом да долгою дорогой. А в городе придёт тебе подмога и нежностью излечится душа. Калитка скрипнет, пёс поднимет вой, и месяц не у нас над головой качнется в такт и снова затаится. И шар земной плывет, и рвутся птицы туда, где лес пылает огневой. Не отмолить, а потому молчим, у нашей боли не было причин закончиться - опасное наследство. Но бабка знала действенное средство: твоё к тебе вернулось, получи. Оно войдёт - кинжалом ли, костром - и навсегда осядет под ребром - гореть, болеть, тянуть живые силы. Проклятие любви невыносимо.Свежо предание. Предательство старо.

Ну что ж, вам тоже респекты. Заставлять чиновников стаптывать каблуки на работе - дело неблагодарное, но, наверное, нужное. Буду рад видеть в вас союзника. Вопрос с бойцами предлагаю закрыть. С вами согласен - время выбирают не подходящее для сходок. По этическим или эстетическим соображениям придется много говорить, это для отдельной темы или для личной переписки. Ваше мнение услышано, я тоже высказал свой взгляд на этот вопрос. При подходящей возможности я поговорю с ребятами, когда они соберутся. Вообще-то они не избегают диалога, хоть и выглядят иногда агрессивно. Может быть им самим будет полезно перенести время сбора на раннее утро или на будний день, чтобы не привлекать лишнего внимания и не раздражать местных.

Доброго времени, Гадкое Перо. В вашем отношении к местным разборкам нет ничего противоестественного. Их никто и не называл ортодоксальными спортсменами. Сам не в восторге от их мероприятий. Согласен, место и время для своих собраний они выбирают не всегда удачно. Однако, закон они не нарушают. Разве что можно им предъявить за пропаганду насилия среди несовершеннолетних, в связи с тем, что дерутся на виду у отдыхающих с детьми местных жителей. Но и здесь можно возразить - голливудские фильмы и комп игры из той же серии. Думаю даже, что иногда детям может быть полезно увидеть насилие в реале, чтобы не воспринимать его как нечто отвлеченное и их не касающееся. С одной стороны, дети, видящие насилие на экране но не в жизни, могут стать изнеженными и избалованными, с другой - не в меру жестокими, не видящими грани между реальной болью и виртуальной. Мое мнение, я его не навязываю. Это долгий и отдельный разговор, где нужно привлекать экспертов по психологии детей и подростков чтобы уверенно сказать - детям это видеть вредно. Как по мне - местных они никогда не трогали, после драки пожимают руки своим противникам, скорую или полицию вызывать не приходилось из-за них. Да и не мусорят. Собирались бы пораньше, часов в 7-8 утра - вообще бы хорошо. В это время с детьми никто не гуляет обычно. --- Я надеюсь, что вы говорили не с расчетом задеть кого-либо. Флейм и троллинг не для этой темы явно. Есть спец раздел для этого на форуме.

Автор - Эризн. Шаги Тусклым светом на сером небе нарисую свои мечты... Снова мне выпадает жребий за собою сжигать мосты. Первый шаг по дороге к счастью разорвёт роковую сеть. Завтра мне надоест молчать, а послезавтра я буду петь - Петь о том, что так долго рвётся из подвалов души на свет. Шаг - и трепетных радуг кольца обозначат мой тайный след. Тихо, медленно, чуть заметно растворяясь - за слоем слой - Завтра я буду просто кем-то, послезавтра - совсем чужой. Да, чужой - я всегда чужая, так написано на роду. Шаг - и я отхожу от края, и теперь я не упаду. Дождь ноябрьский - мой хранитель - будет раны мои лечить. Завтра я оборву все нити, послезавтра смогу забыть Всё, что сделала и сказала, безысходность, тоску и страх, Всё, что душу давно терзало, изливаясь в случайных снах. Только шаг через мглу и ветер, и опять небеса - мой дом. Завтра я перестану греть, а послезавтра я стану льдом, Стану мелким колючим снегом, обжигающим пальцы рук... Ночь часов торопливым бегом размыкает извечный круг. Шаг - навстречу той странной силе, что воскресла в душе опять. Завтра я залатаю крылья, послезавтра решусь летать.

Автор - Не Приношу Счастья. Так, наверно, дышится без кожи... Так, наверно, дышится без кожи: Так – и чтоб ни вздоха по-другому. Грустный-грустный неколючий ёжик Шлёпает без тапочек по дому. Лапками раскидывая рухлядь – Тут в углу захламлено, здесь – пусто, - Варит кофе в полукруглой кухне Неколючий ёжик – грустный-грустный. Кто из нас двоих остался правым? Пьёт кисель и скандинавский учит, И фальшивит слабеньким сопрано Ёжик – грустный-грустный, неколючий. Даже обменявшись именами, Мы с тобой не сделались похожи. У меня внутри живёт – ты знаешь? - Грустный-грустный неколючий ёжик. 6 мая 2014 г.