Стихи, которые вам понравились...

[Myron 116]

Автор - Динго Дин.

 

Его называли «ведьмак», «морокун» и «злыдень».
Он всякой болезни умел говорить «изыди»,
он всякого зверя умел понимать и слушать,
а из человека мог запросто вынуть душу…

И что-то носил с собою в мешке заплечном,
сгибаясь со стоном, как будто хребет калеча,
под этой бесформенно-тяжкой и липкой ношей,
и был не похожим на мученика-святошу –
бродил одиночкой по свету везде и всюду,
боялись-чурались его всем христовым людом,
пугали детишек под вечер бабёнки-тётки…

Но если в округе свирепствовала чахотка,
младенческий мор или оспа-чума бесились,
старухи на ветер кричали и голосили,
а в доме смертельно больного просили чуда –
то ровно к полуночи, молча, невесть откуда,
являлся ведьмак, закрывался внутри с бедою,
к утру уходил, и мешок раздувался вдвое,
а смерть отступала…

Селяне, до новой боли,
встречая чудесника, словом лихим кололи,
крестились, себя ограждая от святотатства,
гадая: какое ж невиданное богатство
хранит при себе двуногая эта нечисть –
вооон сколько натырил, аж тянет-сутулит плечи!..

И как-то однажды, намаявшись тёмной ночью,
заснул морокун, разомлев на речном песочке.
Камыш шелестел, и шептались-шумели волны –
не слышал колдун, как тащили доверху полный
заветный мешок, от земли оторвать не в силах...
Коснулись узлов – и падучею затрусило,
пытались разрезать верёвку – ножи ломались,
бросали в костёр – дыма чёрного наглотались…

Озлобившись люто, вконец обессилев, воры
решили в реке утопить сатанинский морок…

Вода принимать не хотела – кипела белым,
вода пузырилась кровавым, вода шипела…
потом поглотила… И голос раздался громом:
«Болезни и смерть принесли вы родному дому –
в мешке собирал я проклятия, хворь, увечья,
а вы заразили сестрицу-водицу-речку.
Богиня Морана придёт к вам – деревня вымрет,
покосит детей, нерождённых в утробе выжрет,
а в душах у вас будет муторно, страшно, пусто…»
Сказал и исчез.

И с тех пор там – гнилая пустошь.

 

---

 

Автор - Яков Полонский.

 

Бэда-проповедник

 

 

Был вечер; в одежде, измятой ветрами, 
Пустынной тропою шел Бэда слепой; 
На мальчика он опирался рукой, 
По кАмням ступая босыми ногами, - 
    И было все глухо и дико кругом, 
    Одни только сосны росли вековые, 
    Одни только скалы торчали седые, 
    Косматым и влажным одетые мхом. 
Но мальчик устал; ягод свежих отведать, 
Иль просто слепца он хотел обмануть: 
"Старик! - он сказал, - я пойду отдохнуть; 
А ты, если хочешь, начни проповедать: 
    С вершин увидали тебя пастухи, 
    Какие-то старцы стоят на дороге... 
    Вон жены с детьми! говори им о Боге, 
    О Сыне, распятом за наши грехи". 
И старца лицо просияло мгновенно; 
Как ключ, пробивающий каменный слой, 
Из уст его бледных живою волной 
Высокая речь потекла вдохновенно, - 
    Без веры таких не бывает речей! 
    Казалось - слепцу в славе небо являлось; 
    Дрожащая к небу рука поднималась, 
    И слезы текли из потухших очей. 
Но вот уж сгорела заря золотая, 
И месяца бледный луч в горы проник, 
В ущелье повеяла сырость ночная, 
И вот, проповедуя, слышит старик - 
    Зовет его мальчик, смеясь и толкая: 
    "Довольно!.. пойдем!.. никого уже нет!" 
    Замолк грустно старец, главой поникая, 
    Но только замолк он - от края до края: 
    "Аминь!" - ему грянули камни в ответ.

Изменено 1 апреля, 2017 пользователем Myron

[Myron 116]

Автор - uno.

Принцев, как родителей, наверно, не выбирают. 
Они приходят, взрывают, рушат, они жестоки. 
Мир до себя - в хрустальные осколки... 
Ах, как красиво они в солнечном свете играют! 
Каждый принц - это дрянной мальчишка, 
Задира, зараза, разбойник и просто убийца! 
Как ловко за лапки, за хвост, уродовать лица... 
Должно быть, в этом какая-то фишка.... 
И поэтому хороших мальчиков не берут в принцы... 
Хотя, скажите, насколько б тогда было просто.. 
Но не дают титул, шпагу, задание, звезды... 
Принцы приходят к нам из зверницев. 
И рука нежно чертит.... брови, нос, губы... 
Скулы...шею... льдинки-глаза... 
Вот мой Принц. Сейчас оживет... Руку откинет грубо. 
Он должен. Он Принц. Ему по-другому нельзя.

 

---

 

Автор - Bee.

Играй! 

Играй, мой мальчик, играй ее сердцем, 
бросай как резиновый мячик, пинай ногами, 
она же сильная и все стерпит, 
и все проглотит, не перестанет 
сдувать пылинки, 
носить счастье, сыпать в твои ладони, 
дышать тобою, 
в словах купаться, 
тонуть в любви, 
биться в агонии. 
Играй, мой мальчик, не останавливайся, 
она уже знает, что дети жестоки. 
Играй, а когда без сил свалится, 
не удивляйся, что стал одиноким, 
играй!

Изменено 6 апреля, 2017 пользователем Myron

[Myron 116]

Автор - Мария Бровкина-Косякова.

 

В пограничный момент 
ощутишь вдруг, что ты уже «бывший» – 
фехтовальщик, игрок, 
проститутка по сходной цене, 
поседевшая гейша, 
актриса, забывшая роли, 
просветлённый – до боли – монах, 
растерявший безумие шут, 
донжуан без потенции, 
или хирург с «паркинсоном», 
или старая дева 
с восьмой разродившейся кошкой, 
исписавшийся автор... 

Не надо тянуться за бритвой. 
И бутылку поставь – 
доконает под утро похмелье. 
Не кидайся «во все...» 
Да, и «с ...» или «из ...» – не кидайся. 
Назови седину серебром... 
ну, а скуку – покоем. 
Игнорируй сценарии. 
Выдумай новые игры – 
и нарушь в них все правила. 
Если не можешь писать – 
вышивай ришелье... 
или с вишней пирог испеки... 
и на чай пригласи 
всех «бывалых» и «виды видавших»... 
помудревших – как ты – 
дорогих настоящих друзей... 

И открой уже этот коньяк!

[Myron 116]

Автор - Екатерина Перченкова.

Говорю: в той стране, куда провожают солнце, 
смерти нет. 
Потому что море ещё вернется: 
голубыми чернилами – хватит на все тетради, 
горьким ветром, цветущим миртом, зеркальной гладью, 
золотой на закате и розовой на восходе… 
Кто глядится в неё – или кто из неё выходит 
мне навстречу, вперёд, прижимая к стеклу ладони, 
и вполголоса мне поёт, и меня хоронит, 
и рукой мне машет, и смерти мне не прощает - 
под сырой скалой, под непрочным ночным причалом… 
И несёт моё сердце над морем, как чайка в клюве, 
и вздыхает: вот горе-то, ты же меня не любишь, 
сколько я ни рисую парус – ты всё не хочешь… 

…говорю: что поделаешь, я и себя – не очень. 
Сожалею и каюсь: слова мне не стоят жизни, 
но своих не осталось – и я говорю чужими. 
В тёмном небе, в подлунном блеске, в рассветной хмари 
я нанизываю на леску – amore, mare… 
Я беспечно делюсь с другими, что могут сами 
выговаривать море как имя, нести как знамя… 

Там, где ты собираешь соль, говорю: пустое, 
ибо морю нет меры, и соль ничего не стоит, 
потому что сердце отпущено на свободу – 
глупый камешек с дыркой, что брошен обратно в воду…

[Myron 116]

Автор - Богинский Михаил.

 

Три цвета памяти

 

 

…Сны солдата скупы на цветные огни. 
Чёрный сон. Нарастающий вой с высоты. 
В чёрном поле – скелеты сгоревшей брони, 
В густо-чёрных дымах – города и мосты. 
Солнца чёрного круг. Чёрный крест на крыле. 
На обугленной ветке чернеющий лист. 
Самоходка, увязшая в чёрной земле. 
Чёрный ворон да чёрный от сажи танкист… 

Красный сон. Он прошит языками огня 
Да кровавым бинтом, что в руках медсестёр. 
Нет ни времени года, ни времени дня - 
Мир – безумный, сплошной ритуальный костер. 
Алым заревом страха залит горизонт, 
Ни пожарам, ни взрывам не видно конца. 
Полыхает вокруг Юго-Западный фронт 
И сгорает бесследно южнее Ельца… 

Белый сон. Батарею к утру замело. 
За колючей позёмкой не видно ни зги. 
Вжался фриц за рекой в небольшое село 
И сидит не дыша, испугавшись пурги. 
В белом сне – тишина, в белом сне – медсанбат. 
Белой краской в окошке покрыто стекло… 
В белом сне – похоронки на павших ребят 
И седые виски тех, кому повезло… 

…Сны солдата скупы на цветные огни. 
По живому их шила суровая нить… 
Вспомнить всё. Чтоб из этой немой западни 
Дошагать, дотерпеть, долюбить и дожить… 

[Myron 116]

Автор - Тенигин Андрей.

 

Баллада о фонаре

 

 

Окончен бой. Пехота, дрогнув, 
Сползла в окопы. Мир ослеп. 
Очнулся я на дне воронки, 
Один как перст, в кромешной мгле. 
Восстав из пепла, чёрта злее, 
Я, зубы сжав и весь горя, 
В конце расстрелянной аллеи 
Увидел свет от фонаря. 
И только Господу известно, 
Как выжил он среди огня. 
Ведь нет на нём живого места – 
И та же доля у меня. 
Тела его погибших братьев 
Лежали в ряд на мостовой. 
Фонарь скрипел, пытался звать их, 
Качал железной головой. 

Я понял – там меня заметят, 
А «живы будем – не помрём». 
Уже не важно, что мне светит 
Под этим самым фонарём: 
Подстрелит вдруг немецкий снайпер, 
А может быть, свои найдут. 
Я полз и полз на свет – к той лампе 
По мёртвой глине и по льду… 
Уже сознание теряя, 
Услышал оклики ребят. 
Как видно, лез сюда не зря я. 
– Живой! Тащите в медсанбат! 
Когда, взвалив меня на спины, 
Бойцы ушли с передовой, 
Фонарь снесло немецкой миной – 
Геройски пал товарищ мой. 

Потом, заштопан и залатан, 
Седой дежурной медсестре 
В сырой, прокуренной палате 
Я рассказал о фонаре. 
Сестричка странно посмотрела 
И вдруг промолвила: "Солдат, 
Электростанция сгорела 
Четыре дня тому назад..." 

[Myron 116]

Автор - Леонид Пивоваров.

 

Монолог одесского портного

 

 

 

Здрасте, юноша! Входите, 
Здесь не водятся бандиты, 
Вас ограбить нету мне резона. 
Да не стойте вы балбесом! 
Вся приличная Одесса 
Шьёт у Сигизмунда Левинзона. 

Говорите, надо брюки? 
Ваши деньги – наши руки, 
Я смотрю, вы юноша фартовый! 
Вот вам слово Сигизмунда: 
Шить начну сию ж секунду, 
Пару дней – и будет всё готово... 

Шо?! Прошла уже декада? 
Вот нотаций мне не надо, 
Потому как я вам не папаша! 
Подождите до субботы – 
Как наденете работу, 
Таки все невесты будут ваши!.. 

Я прошу, не суетитесь, 
Всё готово – расплатитесь. 
Тридцать дней – и цимес, а не брюки! 
А за сколько вы хотели? 
Мир был создан за неделю? 
Я не бог... Ай, бросьте ваши трюки! 

Лучше меньше бы зудели! 
Ну и что, что за неделю? 
Знайте: Левинзон не бьёт баклуши. 
Вы на этот мир взгляните, 
После с брюками сравните, 
И скажите, чья работа лучше?! 

 

---

 

Автор - Серафима Ананасова.

 

в первый день птицы выклевали весь корм 
во второй все поля растоптал исполинский конь 
в третий день взорвались все роботы и приборы 
а в четвёртый иссякли темы для разговора 
в пятый день исчезли музеи, искусства, вина 
а под вечер монеты склеились в грязь и глину 
на шестой испарились все воды включая тучи 
на седьмой Создатель был вымотан и измучен 
он всю ночь наблюдал, как прошлое людям снится 
а потом замахнулся огромной своей десницей 
и добил остальное, оставив любовь и слово 
прошептал - вот теперь готово.
 

---

 

Автор - Люче.

Дед и внучка

Мир везде и всюду одинаков. 
Александр Межиров 


"Мир везде и всюду одинаков", - 
Поучает внучку мудрый Мойше. 
- Жаль, но больше нет любимой Польши, 
Мы должны покинуть милый Краков. 

- Не кручинься, будет все в порядке, 
Ты и там найдешь себе подружку. 
Не забудь любимую игрушку, 
Карандаш, учебник и тетрадки. 

Всё стучат усталые колеса... 
Внучка деда теребит упрямо: 
"Что за звездочку пришила мама 
К распашонке маленького Йоса?" 

- Мы зовем ее звездой Давида... - 
Дед заводит долгую беседу. 
- Сядь-ка смирно - эка непоседа! - 
Мойше даже сердится - для вида. 

- Боже мой, какие заусенцы! 
Грызла ногти? Плохо мыла руки? 
... А в глазах - полынь вселенской муки. 
Вот и всё. 
Приехали. 
Освенцим.

Изменено 16 апреля, 2017 пользователем Myron

[Myron 116]

Автор - Юрьевская .

Крысобой 


На небо выбрался ржавый месяц, спеша до полночи встать на стрём. 
Мы в мир недавно явились вместе и также вместе теперь умрём 
В железной бочке, тесней прижавшись в глухой безвыходной темноте, 
Когда становится вдруг ужасным мир за пределом дрожащих тел, 
Когда от крика теряешь голос, дожить отчаявшись до утра. 
Но очень скоро приходит голод и с ним на пару - особый страх. 
Внезапно станет тревожно с теми, с кем раньше вместе сосали мать, 
И ты услышишь, как дышат тени, как тихо в душу вползает тьма. 
Любовь и совесть - сейчас препоны, и, если надо, предай, солги.... 
...Теперь не вспомню, кто первым понял, что самый младший слабей других. 
Зазря мгновения не растратив, загнать быстрее, свалить рывком... 
И мы отныне уже не братья. И мы отныне друг другу корм. 
Судьба вальяжно подходит ближе, кинжалом время занесено. 
В висках колотится: выжить, выжить. И там неважно, какой ценой. 
Совсем неважно, что будет дальше в кошмаре, снящемся наяву, 
Но чуть отступишь, но чуть поддашься, вгрызутся в горло и разорвут. 
Июльский воздух вгоняет в одурь, а ветер пахнет сухой травой... 
Спасайтесь, крысы. Ведь на свободу отпущен новый крысиный волк. 
С таким до смерти не будет сладу, своих приученным убивать. 
Не я прорвался живым из ада - во мне на волю прорвался ад. 
Мой мир привычным не будет больше, но так случилось, зачем вникать?.. 
Порой мне снится: в той старой бочке я умер первым. 
Не помню, как. 

 

---

 

Автор - Люся Мокко.

Планета крыс 


Сейчас не время пустых прелюдий, 
важней пронюхать, куда бежать. 
Вы – недокрысы, а мы – не люди, 
и нам друг друга убить не жаль. 

Вознёй крысиной больны вы сами. 
Зачем вам разум? Инстинкт честней. 
Пока вы сталью врагов кромсали, 
мы к пище лезли из всех щелей. 

У нас напрасным мольбам не внемлют, 
и будет надо – сожрут живьём. 
Вам Бог когда-то доверил Землю, 
а вы решили взорвать её. 

Мы шкурой чуем, что ждать недолго. 
Кто был не с нами, давно умолк. 
Вчера мы в стае загрызли волка, 
и нынче каждый – крысиный волк. 

Сплетясь хвостами, притихло войско, 
в крови отрава смертельных драк. 
Шестое чувство вам шепчет: бойся… 
И скалит зубы нависший мрак. 

В больное небо рассвет врастает 
и вам пророчит конец игры. 
Течёт возмездье несметной стаей. 
Земля отныне – планета крыс.

 

---

 

Автор - Александр Кабанов.

 

 

Пастырь наш, иже еси, и я - немножко еси:

вот картошечка в маслице и селедочка иваси,

монастырский, слегка обветренный, балычок,

вот и водочка в рюмочке, чтоб за здравие – чок.

 

Чудеса должны быть съедобны, а жизнь – пучком, 

иногда – со слезой, иногда – с чесночком, лучком,

лишь в солдатском звякает котелке –

мимолетная пуля, настоянная на молоке.

 

Свежая человечина, рыпаться не моги,

ты отмечена в кулинарной книге Бабы-Яги,

но, и в кипящем котле, не теряй лица,

смерть – сочетание кровушки и сальца.

 

Нет на свете народа, у которого для еды и питья

столько имен ласкательных припасено,

вечно голодная память выныривает из забытья –

в прошлый век, в 33-й год, в поселок Емельчино:

 

выстуженная хата, стол, огрызок свечи,

бабушка гладит внучку: “Милая, не молчи, 

закатилось красное солнышко за леса и моря,

сладкая, ты моя, вкусная, ты моя…”

 

Хлеб наш насущный даждь нам днесь,

Господи, постоянно хочется есть,

хорошо, что прячешься, и поэтому невредим –

ибо, если появишься – мы и Тебя съедим.

Изменено 18 апреля, 2017 пользователем Myron

[Myron 116]

Автор - Пелагея.

 

Тётя Валя 

 

 

В ней центнер, никак не меньше. Она до сих пор кокетка, 

Она из породы женщин с особым, внутренним светом. 

И стопочку выпить может, и песню сыграть задорно, 

Не числит себя в святошах - всегда была непокорной. 

Накинув платок на плечи, она вспоминает холод, 

Бомбёжки и бесконечный изматывающий голод. 

Она говорит:«Казалось, что если бы съесть однажды 

Хлеб и шматочек сала, и умереть не страшно.» 

А после, когда по дорогам, разбитым недавней бомбёжкой, 

Пленных вели убогих, она им несла картошку, 

Ругалась на них, проклятых, сквозь злые ненужные слёзы, 

Но папы погибшего ватник им отдала в морозы. 

В ней центнер. Какое ей дело до модных осиных талий? 

Шутит: «Что не доела, я до сих пор доедаю»

 

---

 

Автрор - Алекс Фо.

 

Сирин 

 

 

Сирин с утра взлетит не с того крыла 

и зарыдает так, что по небу звон. 

Тени проснутся, выгнутся зеркала, 

взбесится ветер сразу со всех сторон – 

это ленивый мир от себя устал, 

значит, пора под знаменем за трубой, 

время молиться или точить металл, 

чтобы вприпрыжку рваться в последний бой. 

 

Но обновятся даты – и легион 

ратников грешно-праведных всех мастей 

станет невещным ‒ блеском в глазах ворон, 

дымной душой над горкой своих костей. 

Примет эскорт дежурного божества 

духов-салаг, в небесный реестр внесет, 

прочее сложит бережно, как дрова, 

в дуб или цинк под речи с гнилых высот… 

 

И наплевать, что сирин поет не так. 

И что все племя их – допотопный бред. 

Плакать и петь умеет любой дурак – 

в стрелочниках-козлах недостатка нет, 

в распрях давно забыта на дне реки 

мода хранить историю и лицо… 

Чтобы дрались и слушались дураки, 

надобны только уши да кулаки – 

и киллеры для певцов.

 

---

 

Автор - Аполло.

Письмо из Луганска. 3 августа 2014 

Это война не моя, не твоя, не наша. 
Мы не мечтали об ужасе этих взрывов. 
Хочется выжить, но жить стало очень страшно. 
Некуда спрятаться тем, кто пока что живы. 

В мамином доме соседку тёть Галю, снизу, 
Взрывом убило. И знаешь, ведь третьи сутки, 
Как ни прошу я, не едет никто на вызов. 
Так и лежит тётя Галя, раскинув руки. 

Эта война, если честно, куда ужасней 
Всех новостей, пересудов, вранья и споров. 
Бьют миномёты, и свет то и дело гаснет. 
Хлеба уже третий день не привозят в город. 

Наши, не наши… От всех достаётся много. 
Мы ж тут не люди, а так, в кегельбане кегли. 
Ведь у войны – ну какая мораль, ей-богу? 
Кто не ограбил – уже лучший друг тебе, блин. 

В общем, вот так вот. И мерзко, и очень скверно. 

*** 
Больше не пишет. Убили его, наверно.

Изменено 18 апреля, 2017 пользователем Myron

[Myron 116]

Автор - Даша Якутия.

 

Мама, я филолога люблю! 

 

Помню, был у меня тут один - выпускник филфака. 
Весь манерный такой, заумный - обнять и плакать. 
Всё выискивал смысл бытия - " почему? и откуда?" 
/ интеллектом давил, паскуда!/ 

Вот, бывало - сидим вечерком на лавке, 
а он мне - хррясь! - по башке... цитатой из Кафки, 
и Шопенгауэром ещё вдогонку. 
/ шоб ему пусто было, подонку!/ 

Гумилёва читал мне и Фета, дарил незабудки, 
а я без секса страдаю уже четвертые сутки. 
Нет, я всё понимаю, поэзия - дело хорошее. 
Но ночами кручусь, как принцесса на той горошине! 
Все мечты мои тщетны, обмануты ожидания, 
/ сам Шекспир прослезился б, увидев мои страдания!/ 

Но где секс, а где этот чёртов ботаник!? 
Ходили в кино, как помнится, на "Титаник", 
проревела всю фильму, сжимая в руке платочек, 
Да плевать на сюжет! - себя было жалко очень. 

Шли домой через парк, он мне "Критику чистого разума" 
издевательски-тихо и вдумчиво пересказывал... 
/ придушил лучше сразу бы/ 

Так и ходим за ручку /De die in diem /, 
как школьники... 

А мне так хотелось бы... прямо на подоконнике! 
И чтоб рядом стояла герань /какое мещанство!/ 
но, похоже, сегодня опять у меня нет шансов: 
мой философ снова про Ницше что-то бормочет, 
В графе "секс" - решительно ставим прочерк. 

Не хочу ни стихов, ни цветов - ничего не надо! 
Я согласна уже...на легкий петтинг в парадном. 
Но мой умник опять предпочёл Цицерона, 
/ и сижу у окна, нахохлившись, как ворона/ 

И это с моей-то фигурой? с моей походкой? 
даже Кант замутил бы со мною, с такой красоткой! 

Все подружки смеются, издёвками плешь проели - 
Как меня в сотый раз променяли на Макиавелли! 
Я читаю Флобера и Вальтера/мать его/ Скотта... 
Поднимаю Ай-Кью. устала аж до икоты! 

У него же - то стресс, то отсутствует мотивация. 
То фрустрация, понимаешь ли, то стагнация. 
То депрессия гложет, то диссонанс когнитивный. 
/ и в кого ж ты такой противный?!/ 

Но любовь слепа. И, как водится, очень зла. 
Полюбила филолога, мама! 
/ да лучше б козла!/ 


----------------— 
De die in diem (лат.) - изо дня в день. 
 

Изменено 19 апреля, 2017 пользователем Myron

[Myron 116]

Автор - Сергеев.

 

ВЗГЛЯДЫ

Столкнулись взгляды. Столкнулись двое.
Столкнулись в жёсткое лобовое.
Координаты-наброски спой нам.
А мы подхватим. А мы подвоем.
Под издевательством и конвоем
столкнулись взгляды, столкнулись двое.

Как навигатором привело их.
И забрало их, и затрясло их,
и закачало морским прибоем.

Столкнулись двое. Столкнулись всмятку.
Столкнулись метко. Ни отпечатков,
ни пистолета. Не подкопаться.
Ты не расследуй: оно глухое.
Столкнулись двое.

Как первый кадр на фотоплёнке,
как первый шаг твоего ребёнка - 
столкнулись взгляды,
столкнулись тонко,
и мир вокруг унесло 
в воронку.

И шесть проспектов увязли в пробке,
и кто-то бегал, кричал в истерике,
и переламывал ногти стенками
там изнутри, в черепной
коробке.

А там снаружи - столкнулись взглядами
и разошлись, будто кто-то гордый.

И мир натуженный лопнул надвое,
лопнул наголо,
лопнул к чёрту.

[Инь 51]

 

Юрий Коваль

 

Вот шагает гражданин.

Он один, совсем один

 

Он ужасно одинок.

Вслед за ним бежит щенок.

 

Этот маленький щенок

Тоже очень одинок.

 

Одинок щенок, однако

За щенком бежит собака,

 

И она - совсем одна

И, конечно, голодна.

 

Над собакою - сорока,

Тоже очень одинока.

 

Из норы глядит сурок,

Он суров и одинок.

 

В небе - солнышко высоко,

Солнце тоже одиноко.

 

Вот шагает гражданин. Он - один,

Совсем один...

 

Эй!

Скорей остановись!

На дорогу оглянись!

[Myron 116]

Автор - Катерина Билибина.

 

 

все хорошо и правильно, darling, седлай коней

возьми с собой побольше виски и табака,

освободи плечо для потертого рюкзака

бывают на свете дороги и подлинней

но эта тебя измотает наверняка

 

дыши ветрами и спину держи ровней

только ни в коем случае не смотри назад –

там остается наш вожделенный ад,

затерянный остров разбившихся кораблей

и, коль обернешься, сам будешь тому не рад

 

ведь возвращаться на поле битвы, в руины ли – все одно

закаменеешь и сердцем и телом, как монолит

пока болит, хороший мой, пусть болит

подальше запрячь ножи и закрой окно

и говори со мной, говори со мной, говори

 

слова – лишь стекло, осколки, туча острейших жал

шрамы залижем потом, по-собачьи скуля навзрыд

пока болит, хороший мой, пусть болит

страшнее, когда пожирают нас гниль и ржа,

хранить при этом невозмутимый вид

 

скачи, мое солнце, насколько достанет сил

пока тебе в спину беснуется злой борей,

меня обжигает нот

береги коней

и не жалей того, о чем не спросил -

мы едем в разные стороны, darling, скачи скорей

 

---

 

Автор - Бес.

 

В рейде

 

 

Встаём на горную тропу, 

В чутьё вцепившись, как в стропу, 

На камне ты до странности нагой. 

Ты видишь вверх, вперёд, назад, 

Ты весь и уши, и глаза, 

И слышишь волосинку под ногой. 

 

Идём по скалам, держим курс, 

В курок толкает частый пульс, 

Жжём километры нервов на корню. 

Луны светящийся кяриз 

К губам приложит палец - Тссс!!! 

И небо ляжет брюхом на броню. 

 

Всегда есть мы и есть они, 

По разным сторонам брони, 

Замрёт на нерве перегревшийся затвор. 

Ты молча тащишь за цевьё 

В тебя стрелявшее ружьё, 

А сколько будет их ещё - спроси у гор...

 

Изменено 24 апреля, 2017 пользователем Myron

[Myron 116]

Автор - Евгений Гига.

 

Раб и бродяга

 

 

Случилось такое не помню когда:

Потея под ношей чужого труда,

До старости сгорблен, измотан и слаб,

Увидел бродягу бездомного раб.

 

Тот шёл босиком, был немыт и небрит,

Дырявым плащом от ненастий укрыт,

Морщины украли давно красоту –

И раб про себя пожалел сироту:

 

«Бродяги – несчастней, чем даже рабы.

Врагу не желал бы такой я судьбы.

Хоть тяжек мой труд, а хозяин жесток,

Есть кров надо мною, да хлеба кусок».

 

Не знал горемычный, что тот пилигрим,

Нуждой и бедою по свету гоним,

Дорожную пыль утирая с лица,

Заметил его – и подумал в сердцах:

 

«Бедняга. Его незавидна судьба.

Бродяга – и тот-то счастливей раба.

Пусть сплю на земле, голодаю в пути,

Но сам я решаю, куда мне идти,

 

И нет надо мною чужого кнута».

А после двоих развела суета.

Что делать – у каждого участь своя.

Чья правда? Кто знает… Уж точно не я.

[Myron 116]

Автор - FinGall.

 

НА ВЕТВЯХ НЕВЫСОКОЙ ОСИНКИ

 

На ветвях невысокой осинки,

В направленьи тропинки лесной,

Как любовник, сошедший с картинки,

Лапки вытянул клещ молодой.

 

Этим утром проснулся он рано,

Взбрызнул тело росой из цветков,

Чтобы встретить на тропке Степана

И познать комбайнёрскую кровь.

 

Но напрасно он хочет Степана

Поиметь на дорожке лесной.

Комбайнёр, ещё с вечера, пьяный.

У него двухнедельный запой.

 

Он лежит на продавленной койке

И мечтает немного поспать.

Ведь супруга придёт после дойки

И опять будет нервы трепать.

 

Станет кровь ему пить, нарушая

Тишину и домашний уют.

И бедняга Степан не узнает,

Что его где-то любят и ждут.

[Myron 116]

 Автор - Владимир Костров.

 

 

1380 год

 

Не кустарник, трава или злак – 

из Удельной, Кудельной, Кудлатой, 

словно предупреждающий знак, 

как комета, взошла эта дата. 

Ни кола, ни двора, ни избы, 

ни межи у бескрайнего поля. 

Это поле народной судьбы, 

неизбывная русская доля. 

Здесь из моря лаптей и бород 

под кнутом азиатского свиста 

до понятия Русский Народ 

было нам предназначено слиться. 

Словно в тигле истории, здесь 

переплавилась, перегорела 

чудь пузатая, меря и весь, 

черемисы, мордва и корела. 

И, как феникс из пепла, возник 

на татаро-монгольском позоре 

хитроватый двужильный мужик 

с вопрошающей синью во взоре. 

Чтобы в поле том сеять и жать, 

а в беде этим полем божиться, 

чтобы жить, и тужить, и рожать, 

и под холмик безвестный ложиться. 

 

Как закат, золотится жнивьё, 

причитает кулик бестолково. 

Это поле твоё и моё, 

поле нашей судьбы – Куликово. 

Изменено 29 апреля, 2017 пользователем Myron

[Myron 116]

Автор - Эризн.

 

Ещё не поздно

 

 

Вверху не небо, а потолок, 

В лицо не ветер, а сизый дым, 

И ты поёшь для глухой толпы 

Под звуки старого пианино... 

Ты помнишь дали своих дорог? 

Себя - всесильным и молодым? 

Своих счастливых побед столпы, 

Полёт и бурных страстей стремнины? 

Тебе кричит полупьяный зал, 

Что хочет "что-нибудь помодней" - 

Вздыхаешь, вновь оборвав куплет 

И небо мысленно проклиная... 

Об этом ли ты всегда мечтал, 

Сюда ли шёл по ступенькам дней, 

Сюда ли тропами долгих лет 

Вела надежда твоя больная? 

Ты здесь бесцельно влачишь свой век, 

И сеешь страх не прорваться ввысь, 

И жнёшь свой маленький тихий ад, 

И страх бессилия снова сеешь... 

Ещё не поздно: возьми разбег, 

И всей душой в небеса сорвись, 

Летай, пока ты ещё крылат: 

Упасть на дно ты всегда успеешь.

[Myron 116]

Автор - Ольга Хворост.

 

Рассказ рыбака

 

- Знаешь, я парнем отчаянным был всегда. 

Да и в русалок не верил, совсем, как ты… 

Только случилась однажды со мной беда: 

 

С другом сидели вот так же мы у воды; 

Звёздное небо, над морем плывёт луна, 

Он закурил, я на волны гляжу, и вдруг 

Вижу: русалка качается на волнах - 

От нереальности перехватило дух, 

Взгляд ее - точно над бездной водоворот, 

Плавится воля в пожаре зелёных глаз - 

Плачет, смеётся, куда-то с собой зовёт… 

Глядь, а по морю дорожка ко мне легла.. 

Тут убежать бы, ослушаться, не посметь, 

Только не сбросить дурмана её оков: 

Я понимаю, что это - дорога в смерть, 

А на душе почему-то легко-легко. 

Море такое прозрачное – только тронь - 

Кажется, что зазвенит на все голоса; 

Вдруг опустилась луна на её ладонь 

И звездопадом осыпались небеса. 

Я начинаю от счастья сходить с ума… 

 

Тут деревенский петух прокричал рассвет; 

Морок прошёл, над водою исчез туман, 

Я оглянулся на друга, а друга – нет…

[Myron 116]

Автор - Апофис.

Тайные знаки

тайные знаки в трещинках потолка 
светлые кущи пророчат, но мы-то знаем: 
самое лучшее, это когда течёт река, 
а возле реки живут и не умирают. 

завтра пусть будет таким, как оно должно: 
сверху летают птицы, а снизу темень. 
пусть это будет, 
пусть это будет сном, 
счастьем, 
судьбой, 
свободой, 
одним мгновеньем. 

ты, улыбаясь, слушаешь мои слова - 
волосы разметались змейками на подушке. 
господи, ну не надо нам ничего давать! 
только не отбирай у нас ни тела, ни души…

[ВладимиРЫЧ 20]

Вот, вспомнилось ко времени....

Автор Марина Генчикмахер.

 

 

Я люблю тебя!

 

Ты со мною - одно! Ты как будто частица меня,

Ты со мною, когда я окно по утрам открываю,

Ты со мною, когда тишину прерывают трамваи,

Их вагоны плывут сквозь туман не расцветшего дня.

 

Ты со мной, по каким бы предметам мой взгляд не скользил,

Когда птицы фантазий летят к неизвестному краю,

Я с тобой и маршруты и трассы невольно сверяю,

Ты - как вечный источник моих вдохновений и сил.

 

Начинается день. Словно волны, наткнувшись на риф,

Пешеходное море сгибает у каждой конторы,

Над квадратом стола расцветает квадрат монитора

Начинается танец холодный мерцающих цифр.

 

Мы всё время спешим... До чего надоели дела,

Суета, маета, механический звон телефона...

Глянь - прозрачные кроны подёрнулись нежно-зелёным,

А невзрачная яблонька будто невеста бела.

 

В белоснежных ветвях, собираясь, сгущается свет,

Каждый нежный цветочек любовью и счастьем лучится.

Что расцветшему деревцу наши унылые лица,

Если ветер весенний сверкающим солнцем согрет?

 

Мотыльки лепестков вслед за ветром рванут в небосвод,

Там нарядная синь, там и воздух прозрачней и чище,

Понимающим взглядом их молча проводит Татищев,

Старый бронзовый Генин им вслед незаметно вздохнёт...

 

Улетят и растают... Как топот хрустальных копыт

Звон спешащих минут. Их ничто не удержит на месте.

Обещания...признания...а всё же, по счастью, мы вместе,

Наш любовный кораблик ещё не разбился о быт.

 

 

Сколько пылких признаний! Признания - слова, и порой

Ты легко их роняешь и также легко забываешь...

А серьёзные чувства-как мощная рудная залежь,

Ты её не заметишь под толстой земною корой.

 

Впрочем, что рассуждать? Ведь себя всё равно не поймёшь,

У рассудка одни, а у страсти другие резоны.

Но летим как весенний, никем не предсказанный дождь,

Омывающий улицы мокрой волною озона.

 

Отгремит первый гром, и опять над землёй благодать,

Лишь дождинки, как яркий стеклярус сверкают повсюду.

До чего хорошо по весенним бульварам блуждать,

Удивляясь расцветшим деревьям и солнцу, как ЧУДУ!

 

В каждой крохе дождинки сияньем наполненный мир,

Как под крохотной линзой - и солнце и лица и город.

Этот призрачный мир, как влюблённый, и счастлив и молод,

В нём не хочется думать о сером пространстве квартир...

 

От зари до зари вдоль по улицам бродит весна,

Засыпаешь в трамвае, ведь день упоительно долог,

Он исполнен стихами о счастье, поэтому дорог

И для этих восторгов любая тетрадка тесна.

 

Крыша солнце закроет, и город утонет во мгле,

Но весна не пройдёт. Да и день-это попросту повод,

Чтобы вновь прошептать: я люблю Тебя, сказочный Город,

Самый лучший на этой цветущей весенней земле!

[Myron 116]

Автор - Тимирлан.

 

Любить легко...

 

 

Где у ночи нет дна...

Совершается волшебство -

тишиной переполнит...

Когда мы вместе - она легка.

Я хочу говорить лишь

о том, что важней всего, 

наполняться нездешним светом

в её руках.

 

Не держать, не бояться...

Всего лишь его принять -

Невозможное чудо,

далёкий забытый свет.

Лишь дышать... И любить.

Не делить на неё, меня...

Принимать его в дар,

открываться ему в ответ.

 

Быть простым и свободным...

От глупых надрывных драм,

От продуманных игр...

Мы окажемся далеко.

И забудем о них,

это наша с тобой игра.

Я хочу говорить лишь о том,

что любить - легко...

[Myron 116]

Автор - Владимир Костров.

 

 

Один графоман в солидный журнал 

прислал корявый стишок. 

Совсем таланта не было в нём, 

и стиль был весьма смешон. 

 

Но чтобы вывод под стих подвесть, 

в нём были такие слова: 

«Жизнь такова, какова она есть, 

и больше - никакова!» 

 

Младший редактор сказал: «Пустяки! 

Ступай-ка в корзину, брат!» 

Но чем-то тронули сердце стихи, 

и он их вернул назад. 

 

- Вчера я пришёл весёленький весь, 

и жена была неправа. 

Но «жизнь такова, какова она есть, 

и больше - никакова!» 

 

Редактор отдела, увидев стих, 

наморщил высокий лоб. 

Стихи банальные. Автор псих. 

А младший редактор жлоб. 

 

Но строчки вошли, как благая весть, 

до самого естества. 

«Жизнь такова, какова она есть, 

И больше - никакова!» 

 

И свой кабинет озирая весь, 

подумал любимец богов: 

«А может, и я таков, как есть, 

И больше совсем никаков». 

 

И страшная мысль, как роса с травы, 

скатилась с его головы: 

А может, и все таковы, каковы, 

И больше - никаковы? 

[Myron 116]

Автор - Сола Монова.

 

 

Если ты образованный человек,

Избавляйся от свастик и параной.

Где война начинается? В голове -

Каждый третий сейчас в голове с войной.

 

Вот ты думаешь, ты бы предотвратил -

Доказал, отомстил, отомстил за всё...

Потряси головой - в голове тротил,

В эту голову - искру, и разнесёт!

 

Ты, конечно, силён и неотразим,

А вокруг недоразвитые враги,

Ты, конечно, привык осуждать расизм,

Но считаешь, что ты превзошел других...

 

Вспомни школу, историю, прошлый век,

Оглянись, успокойся и не воюй.

Где война начинается - в голове.

На других не смотри - береги свою! 

[Myron 116]

Автор - Мария Ватутина.

 

Мне припомилась тут картинка. 

Был пикник на краю села. 

А беременная Маринка 

К тому берегу поплыла. 

 

Вот плывет она кверху пузом, 

Держит руки за головой, 

Как баржа с контрабандным грузом, 

Обманувшая наш конвой. 

 

Муж киряет, ни сном ни духом, 

Мать сражается с комарней, 

А Маринка с огромным брюхом 

Уплывает на берег свой, 

 

Я стою и кричать не в силе, 

Что ты делаешь, мол, вернись. 

У нее разряд в вольном стиле, 

И вообще она смотрит ввысь. 

 

Смотрит ввысь, ничего не слыша, 

А услышит, прибавит ход: 

У Маринки снесло всю крышу 

От гормонов, она и прет. 

 

Я, бездетная, злюсь на кочке, 

Муж пытается в воду лезть. 

А Маринка плывет и точка. 

Так красиво, глаз не отвесть.

[Myron 116]

Автор - Ната Котовская.

 

 

Чтоб увидеть тебя, нужно было дождаться мая,

Чтоб не маяться больше, себя поперёк ломая,

Чтобы просто прийти и обнять, будто мы всё те же.

Круг замкнулся.

Тоске не отнять у меня надежду.

 

Я уже не пишу стихов о "любви и боли",

Потому что любовь не живёт в нутряной неволе.

Я не вижу в глазах чертей и убийств из окон,

Но я вижу, что каждый множеством нитей соткан,

 

Разветвлений, желаний, чувств, очень личных истин.

Я не смерти твоей хочу, но горящей жизни.

Сколько раз я просила мир нам сплести дороги?

Но во мне больше нет тебя,

И меня так много.

 

Я хотела бы знать тебя, только настоящим.

Что ты помнишь из чувств, крепко запертых в чёрный ящик?

Что я помню за эти два года лиричных песен?

Сорок текстов, в которых

Мне мир запредельно тесен?

 

Чтоб увидеть тебя нужно было совсем немного.

 

Просыпаться, во сне умерев на твоём пороге,

Постигать вечный свет в медитации и астрале,

Понимать, что мы лучше тех, кем с тобой не стали,

Научиться петь, отучиться не спать ночами,

Знать, что путь впереди 

Не труднее пути за плечами.

 

Чтоб увидеть тебя, нужно просто дождаться лета.

Через год я надеюсь 

Не вспомнить уже об этом.

 

14 мая, 2017